Откровенный разговор муфтия Мусульманского религиозного объединения в Беларуси Абу-Бекира Шабановича о времени, о себе и бывшем министре просвещения БССР Михаиле Минкевиче — великом человеке в истории белорусского образования.
Удивительным образом все сошлось… Работая над прежним текстом о бывшем министре просвещения БССР Михаиле Минкевиче, рассказал о своем земляке председателю правления Белорусского фонда мира Максиму Мисько. Тот заметил, что хорошо знает внука Минкевича, монаха по имени Орест. А недавно выяснилось, что и члену правления Фонда мира муфтию мусульманского религиозного объединения Абу-Бекиру Шабановичу есть что рассказать о министре: “Он меня “сынком” называл, принимал на работу в министерство и вообще относился как к близкому человеку”.
Как оказалось, муфтий и монах намеревались встретиться и поговорить о Михаиле Гавриловиче. Согласились и на мою просьбу написать об этом. И встретились — вскоре после 85-летия Абу-Бекира Шабановича в его кабинете муфтия в Минской мечети.
В ткань воспоминаний органично вплелись детали судьбы самого муфтия, в прошлом учителя, директора школ и руководителя Научно-методического центра Министерства просвещения — должность, на которую его в 40 лет назначил министр Михаил Минкевич.
Школа — райком — школа
— Абу-Бекир Юхьянович, что вы помните о Михаиле Гавриловиче?
— Таких великих людей вспоминать — это как чувственный мостик с прошлой моей жизнью. А прошлое я, как и день сегодняшний, считаю очень удачным. Я 85 лет прожил в таком окружении, что при анализе жизни благодарю Всевышнего за то, что рядом со мной всегда много интереснейших людей, носителей культуры, нравственности. А это на каждого из нас влияет. Порой взгляд один, даже молчание — и сразу оценка, самооценка твоя формируется на то, что ты сделал, как выглядишь, что дальше творишь.
Я очень рад, что важные страницы моей жизни связаны с великим, необычным человеком. Он, Михаил Гаврилович Минкевич, прожил яркую жизнь: как революционер, как боец, как защитник Родины и творец системы образования. Уверен, встреча моя с ним не случайность. Мировые религии говорят, что есть у каждого из нас предназначение: Всевышний предопределяет путь и деятельность твою. А что заслуживаешь по итогу — в Судный день решаться будет. Так вот, я начал “приближаться” к Михаилу Гавриловичу, когда меня из минской школы пригласили поработать в отдел образования Фрунзенского района столицы.
— В какой школе вы работали?
— В 9-й, и она уже не существует. Забрали в отдел образования, а потом перевели в отдел пропаганды и агитации райкома партии. На моем участке деятельности было и Министерство просвещения, весь Дом правительства… Вопросы были еженедельно, разные: документы, планы, мероприятия, подготовка партхозактива… И на некоторых из них нужно было присутствие и министра просвещения, его речь. Так я впервые близко познакомился с этим человеком, с этой глыбой. Я видел Минкевича вблизи, слушал его выступления… А потом жизнь сложилась так, что я отказался от парткарьеры, стал директором школы, откуда Минкевич и забрал меня в министерство.
— А почему не пошли по партийной линии?
— Освоился там, работал три года, с 1972-го по 1975-й. Бывал у нас и Петр Машеров на августовской конференции, ее тоже мы готовили, приходили другие люди высокого ранга. Потом разошелся во взглядах с руководством райкома… Вот так предложили должность директора школы, причем предлагаемых школ было шесть. Тогда шла смена поколений: участники войны, партизанского движения уходили на пенсию. Я посмотрел — 136-я на улице Данилы Сердича строилась, готовность — 40 процентов. Школа большая: на 2500 детей. Попросился туда, чтобы никто потом не сказал: пришел на все готовое. Решил, что дострою школу, сделаю все как надо. Поднял на подмогу горком комсомола. Сам и дневал, и ночевал там.
“Молодец, сынок!”
— И вот подняли вы школу… А потом?
— А потом, в 1978-м, приезжает в школу Михаил Гаврилович. Знянацку, как говорят. Походил, посмотрел. А у нас — порядок и чистота, наглядная агитация на уровне. Музей партизанской бригады “Пламя” — она действовала на территории Пуховичского района. Большая стена при входе — как мемориальная зона в честь Героев Советского Союза, получивших звание на территории Беларуси. К слову, мы вели большую поисковую работу по заданию музея истории Великой Отечественной войны. У поисковиков была своя форма, летом восстанавливали землянки, встречались в деревнях с бывшими партизанами. Они ценные экспонаты передавали в наш музей. После открытия музея в школу и приехал Михаил Гаврилович. А до него приезжал завотделом науки и учебных заведений ЦК Смирнов. Помню, посочувствовал: “Жизни у тебя другой нет. Семья как?” “Так… Жена терпит меня”. Она, кстати, татарка литовско-польско-русско-белорусская. Инженером-технологом была на приборостроительном заводе, работавшем на космос. Сильная женщина! Чуть что, так и шашку наголо…
Т. Лайкевич, Максим Танк и Михаил Минкевич. 3 июля 1937 г.
Так вот, Михаил Гаврилович походил по школе, посмотрел, говорит: “Молодец, сынок! Спасибо!” И уехал. Я был окрылен! На следующий день пришел в школу чуть позже. Обычно в полвосьмого всегда был на посту, при входе в школу. Дети, учителя, родители заходят — здороваюсь, наблюдаю, настроение коллегам поднимаю. А тогда пришел, когда уже шли занятия. И уже вечером завуч: “Борис Иванович, проверяющие хотят зайти к вам”. “Майя Наумовна, впервые о них слышу!” — говорю. Выяснилось: четыре женщины из отдела кадров министерства пришли к первому уроку. “Михаил Гаврилович поручил побыть в школе целый день, посмотреть на все изнутри: методы вашей работы, микроклимат в коллективе”. Вот весь день и смотрели. Озвучили задание: не только посмотреть, но и пригласить меня на следующее утро к 10 часам в министерство. Для чего? “Михаил Гаврилович хочет с вами поработать”.
Будешь орлом!
— Утром захожу к первому заму, Анна Ивановна Концевая торопится куда-то: “Пойдем быстро к Михаилу Гавриловичу! Вы только не отказывайтесь…”
Интрига… Заходим к министру. Михаил Гаврилович поднимается из-за огромного стола, сам большой комплекции, улыбается, идет навстречу — и… обнимает меня! “Ты из Ивьевского района родом, а я в Лидском работал. Ты знаешь, как я в сельской школе был директором?” И доверительно так рассказывает, с юмором, как у него как-то… запил учитель по математике, и в школе предмет “у заняпадзе”. Что делать? Он коня в сани запряг — и в соседнюю деревню к другому учителю: “Помоги, подтяни: хоть неделю поработай с детками, нужно математику поднять”. Привез и держал — неделю, потом и две, три. Дети наверстали упущенное. Вот как бывало в довоенное время… Говорил мне: “Мы с тобой, считай, земляки”. И рассказал о службе под названием Научно-методический центр, тогда еще кабинет, по задумке хороший, а исполнение — никакое: “Посмотрел на тебя и считаю: молодой парень, среди женского коллектива будешь орлом”. А я с 1939-го, мне чуть за 40, я еще играл тогда за клуб в футбол.
— 40 лет — самый расцвет: опыт есть и силы тоже…
— Тогда Михаил Гаврилович говорит: “Я изучил тебя. Ты мне понравился, и поэтому женщин с проверкой посылал: что увидел — подтвердилось. Так что прошу тебя, не отказывайся. Делай все то, что делаешь в школе, спаси мне эту службу”. Добавил, что от Киселева (а тогда Тихон Киселев, тоже учитель, возглавлял Совет Министров БССР) долго добивался, чтобы кабинет открыли. Минкевич знал, чувствовал, что методики не хватает для учителей, для руководителей школ… А я действительно опыт имел: поработал и в вечерней школе сельской молодежи в Ивьевском районе, после службы в армии работал в средней школе в Субботниках, учителем физкультуры и начальной военной подготовки. До того занимался заочно в Институте физкультуры, окончил школу тренеров.
Короче, выбора у меня не было. Тем более Минкевич добавил, что наверху все согласовано: “Тогда так: сегодня пятница, завтра — прощайся со школой, а в понедельник представляем тебя новому коллективу. Так надо, сынок!”
В том же 1978-м на торжестве в честь Дня революции в Доме учителя (где сейчас Лицей БГУ) министр вручил мне знак “Отличник системы образования”. Абсолютно неожиданно для меня, но очень почетно.
— Как дальше складывались ваши отношения?
— А дальше… Могу о том фрагментарно только рассказывать. Отношения строились по модели “руководитель — подчиненный”. Хоть и дистанция была, но и теплые, доверительные отношения. Минкевич предложил мне стать членом коллегии, и я даже начал получать за то надбавку, рублей 20—25. Помню, сказал: “Тебе, молодому, пригодится”. И тогда же дал ориентировку: наводи порядок, разрабатывай методички по узловым темам, в первую очередь по нашим национальным, потому как по общим предметам для СССР есть из Москвы, других методцентров. Просил уделить внимание управленческому делу: работе директора, завучей, методобъединений в школе. Как перспективу видел нашу работу по методкабинетам — районным, областным. На то время ими занимался Республиканский институт усовершенствования учителей. Такие вот были установки.
— Сколько у вас было в подчинении работников?
— Больше 40 человек, в основном женский коллектив. Сложилось так: разработаем методичку, хорошо “просеем” на советах, распечатаем — и я лично Михаилу Гавриловичу вручал несколько экземпляров. Он полистает и отдает в отделы. Хоть и вела вопросы методики замминистра Анна Концевая, нашу работу в основном курировал Максим Максимович Круглей, который возглавлял управление общего и среднего образования. К слову, “Настаўніцкую газету” он тоже курировал.
Абу-Бекир Шабанович знакомит участников беседы с Книгой почетных гостей мечети
Каждый месяц в министерстве проходили заседания коллегии по узловым вопросам. Перед коллегией обычно привозили папку документов. Часто министр предлагал высказать мне свое мнение, если я не выступал. А сам Михаил Гаврилович, это я видел, всегда докапывался до сути любого вопроса. Анализировал детали, пробовал предвидеть последствия тех или иных решений и то, как отразится решение на воспитании ребенка. Глубокий, вдумчивый, порядочный был человек.
Иван ЖДАНОВИЧ
Фото автора и из архива 1-й средней школы Лиды
(Окончание будет)
