“Не все приемные родители понимают меня в стремлении найти усыновителей для воспитанников”, — утверждает Валентина Стаховец из Жлобина. Будучи многодетной мамой, она усыновила семерых детей и помогла еще 22 детям получить статус усыновленных. То, насколько ответственно и внимательно Валентина Владимировна подходит к каждому усыновлению, можно понять по историям, которыми она поделилась. В каждой — бесценный опыт работы с кандидатами и детьми, дельные советы для тех, кто уже усыновил или еще планирует усыновить ребенка.
Порой жизнь выступает в роли самого крутого сценариста и режиссера, лихо закручивая человеческие судьбы так, что сложно не удивиться и не восхититься. Так случилось и с Валентиной Владимировной. В 2009 году она пришла в отдел образования с желанием стать приемным родителем. К этому времени у нее было трое биологических детей, младшей из которых исполнилось четыре года. В 2011 году в семье появился семимесячный Саша. Через полгода биологическую маму ребенка лишили родительских прав, и Валентина Владимировна усыновила мальчика.
“С тех пор не помню, чтобы когда-либо отказывалась принять ребенка в семью, — отмечает героиня. — Так уж сложилось, что чаще всего это дети раннего возраста”.
Через полгода, приехав в отдел образования, Валентина Владимировна узнала, что маму десятилетней Маши лишили родительских прав. Девочка в этот момент отдыхала в санатории и сразу после возвращения должна была поехать в приют. Валентина Владимировна предложила помощь и вскоре забрала домой. Стала для нее приемным родителем. Сейчас Маша работает помощником врача в столичной поликлинике.
Валентина Владимировна очень хотела удочерить маленькую девочку. Даже загадала желание на Новый год. А когда в очередной раз приехала в отдел образования, ей сообщили, что есть новорожденная малышка. Женщина помчалась знакомиться и, увидев крошку, поняла, что это ее ребенок. Забрала девочку в семью, а через полтора месяца, когда биологическую маму лишили прав, удочерила. Это было в 2014 году. Почти через год узнала о том, что в больнице находится еще одна новорожденная девочка. Ей от мамы достался неутешительный диагноз.
“Я понимала, что ребенку с таким диагнозом будет сложно найти усыновителей. Мне предложили взять девочку под опеку, но, когда я познакомилась с ней, поняла, что и она станет моей дочкой, несмотря на диагноз. Во время суда у меня спросили: “Не боитесь заболевания?” Но я считаю, что гораздо сложнее мамам, у которых детки имеют ДЦП, аутизм и т.п. Сейчас нашей девочке уже десять лет, она замечательная и любимая нами”, — рассказывает собеседница.
Женское счастье Валентина Стаховец встретила в лице Александра. Он вдовец с двумя детьми. Конечно же, они усыновили детей друг друга. А уже вместе усыновили сразу двух братьев, которые остались сиротами после смерти мамы. Было это в 2023 году.
В доме всегда шумно и весело. Всегда много детей. Трое кровных детей Валентины Владимировны уже самостоятельные. Дочери выбрали благородную медицинскую стезю: Снежана работает медсестрой в Минском городском онкологическом диспансере, Маргарита — медсестрой в отделении реанимации недоношенных детей РНПЦ “Мать и дитя”. Сын Валерий трудится в Минском метрополитене. А их мама, словно машинист поезда в метро, продолжает собирать в вагон маленьких пассажиров, чтобы поскорее довезти до станции под названием “Семья”. Как это происходит? Далее рассказывает сама Валентина Владимировна.
“А можно я ей зубы посмотрю?”
Малышка Варвара, блондинка с голубыми глазами, воспитывалась в нашей семье практически с рождения. Статус, позволяющий оформлять усыновление, появился у девочки, когда ей исполнилось полтора года. Приехали первые усыновители, отказались — хотели помладше ребенка. Вторым малышка не приглянулась. Третьи приехали… Варя возле меня стоит, а женщина спрашивает: “Можно я ей зубы посмотрю?” Мы немедленно распрощались.
Потом приехала одинокая женщина лет 35. Сидим, пьем чай, она на Варю только разок взглянула и молчит. Я говорю: “Вы можете еще приезжать, присмотреться к малышке, познакомиться получше”. А она поднимает на меня глаза, полные слез: “Вы не видите, это мой ребенок, моя девочка”. Она ее и удочерила.
Прошло года два. Случайно встречаю эту женщину в городе: “Может, вы к нам еще приедете, за мальчиком?” А она гладит себя по животу и говорит: “Через два месяца рожать”. Так после удочерения она двоих кровных мальчиков родила.
Ответ свыше
Были усыновители, которые дважды прошли процедуру ЭКО. Безрезультатно. Идя на третью, женщина в мыслях обратилась к Богу: “Господи, если снова не получится, подскажи как быть, что делать дальше?” И вдруг услышала разговор женщины, которая рассказывала по телефону, как они приехали забирать девочку, которую удочерили…
ЭКО опять не дало результата. Супруги прошли курсы усыновителей, указав в анкете, что хотят ребенка до трех лет, не важно, мальчика или девочку. Подумав некоторое время, они решились стать родителями сразу для двоих деток — братика и сестрички, наших приемных детей Миши и Виктории.
Несколько месяцев после усыновления женщина активно поддерживала со мной связь, делилась видео, фотографиями, спрашивала, советовалась. Они с мужем стремились быть идеальными родителями, поэтому очень переживали. Я посоветовала ей успокоиться, не переживать, что игрушки разбросаны, что дети не хотят слушать сказку, брать шоколадку, наливать себе чай или кофе и делать счастливой маму. Она меня услышала, и ситуация пошла на лад.
Киндер–сюрприз
Есть категория детей, у которых биологические родители с особенностями. И дети могут их тоже иметь. Таким был наш приемный сын Лёшка. Ему было чуть больше двух лет. Родному братику Максиму — почти четыре. Еще двое детей горе-родителей находились в другой приемной семье.
Лёшка любил уединение, ни с кем не хотел играть. Мы думали, что его никто не усыновит. Сделали красивые фотографии мальчишки для портала dadomu.by, и в скором времени приехала семья.
Нужно было видеть их разочарование, когда они увидели перед собой совсем другого ребенка, нежели на фото. Они угостили Лёшку “Киндер- сюрпризом”, брат начал отбирать яйцо… Шоколад тает, так как жара на улице. Женщина в шоке, пытается мне объяснить, что им нужно подумать и, скорее всего, они больше не приедут.
“Перестаньте чувствовать себя виноватой. Видимо, это не ваш ребенок”, — отвечаю ей, так как всегда приветствую честность от кандидатов в усыновители.
Они уехали. А потом позвонила женщина и командным голосом поинтересовалась, что привезти детям на встречу-знакомство? Аккуратненько спрашиваю у нее: “А вы фотографии видели?”
“Мельком”, — отвечает. — Это первые дети, которых нам предложили”.
“Вы можете разочароваться” — говорю.
“Ой, перестаньте, я смотрю сердцем”, — слышу в ответ.
Они с мужем приехали на большой машине, привезли ящики фруктов, огромное количество игрушек для всех детей. Через день супруги дали положительный ответ — готовы усыновить мальчишек. До усыновления они приезжали к нам, играли с детьми, знакомились поближе. А когда приехали забирать детей, наверное, половину столичных магазинов скупили.
Через день она звонит мне со слезами: “Мальчишки кушать не хотят!”
“А что вы им приготовили?” — спрашиваю.
“Суп-пюре из брокколи”.
“Здоровое питание — это очень хорошо, но детям нужно привыкнуть к нему. Готовьте им пока блинчики, сырники, котлеты, макароны”.
На выручку усыновителям пришла бабушка, и всё наладилось.
Диагноз — приговор?
Больше года назад я приняла в семью новорожденную девочку. Ее мама восемь раз кодировалась от алкогольной зависимости, родила малышку — и ее лишили родительских прав. В какой-то момент я начала замечать, что ребенок не реагирует на громкие звуки, а моя дочка, которая работает в центре “Мать и дитя”, отметила, что малышка очень тихо плачет.
Приехали первые кандидаты на усыновление, девочка им понравилась, они готовы были ее удочерить. Но я решила обратиться к специалистам и проверить малышке слух. Врачи диагностировали частичную врожденную глухоту. Усыновители сразу же отказались. И я с пониманием к этому всегда отношусь.
Следующие кандидаты, узнав о проблеме, тоже не захотели удочерить Яночку.
И тут сразу после Нового года раздается звонок от многодетных родителей. У них кровных пятеро деток, и они хотят усыновить ребенка. Я рассказала им о диагнозе девочки, договорились, что они приедут через неделю. Через час они перезвонили и сказали, что диагноз их не пугает. На следующий день приехали на знакомство с малышкой, а через полтора месяца удочерили.
Прошло еще несколько месяцев, и они позвонили, чтобы поделиться отличной новостью. Оказалось, у Яночки патология строения уха, которая убирается с помощью хирургического вмешательства. Когда ее проверяли врачи, у девочки резались зубки, из-за этого реальная картина состояния здоровья оказалась искаженной. Да, она не будет слышать шепот, но и глухой не будет.
Вообще, вопрос с диагнозом — очень сложный. Конечно, есть порог, за который усыновители не готовы переходить. И это их право.
Зерно сомнения
Меня часто приглашают на курсы для усыновителей, всегда задают много разных вопросов. Отвечаю максимально честно. И вот одинокая женщина, которая очень хотела ребенка до полутора лет, спросила: “Как понять, что это мой ребенок? Есть ли критерии?”
У меня есть один. Когда я вижу ребенка и понимаю, что с легкостью вытру ему нос, переодену памперс, что нет намека на брезгливость, — это мой ребенок.
Но у меня есть еще одно важное понятие — ребенок не мой, но он у меня. Тогда включается работа, со всей ответственностью и душой. Ребенок будет досмотрен несмотря на то, что своим я его не вижу. Женщина меня послушала, и больше на курсах я ее не видела.
Через год встретила ее в городе. Она рассказала, что после моих слов крепко задумалась, готова ли приучать ребенка к горшку, учить пользоваться ложкой, купать, кормить. Она поняла, что ей нужен ребенок, который всё это уже умеет, с которым она будет читать книжки, учить его видеть красоту мира, гулять. Записалась еще раз на курсы с целью принять ребенка от четырех до шести лет. Удочерила девочку 4,5 лет. Счастлива, чувствуя себя мамой.
Ситуация решает всё
Было у нас два усыновления двух десятилетних мальчиков. Состоялись они с разницей буквально в пять дней. Как пример, история заслуживает внимания, потому что изначально дети оказались в разных жизненных обстоятельствах. Соответственно, и мое поведение было разным.
Первый мальчик Ярослав. С двумя младшими братьями и сестричкой он попал к нам в семью, когда ему было пять с половиной лет. У всех детей разные отцы. Девочку в скором времени забрал отец. Найти семью сразу для троих мальчишек сложно, поэтому было принято решение в интересах детей усыновлять по одному. В полтора года усыновили самого младшего мальчика, потом среднего, а Ярик остался у нас. Он безумно хотел быть усыновленным. Мальчик очень хороший, замечательно учится. Очень переживал, что его не забирают, постоянно думал, что с ним не так. Объясняла, вместе изучали портал, где видно, что больше всего интереса у усыновителей к деткам раннего возраста.
И вдруг появляется в нашей семье десятилетний мальчишка Серёжа с младшей сестрой. Их родителей только лишили прав. У детей сильная обида на маму и папу, особенно на папу, который был намного старше мамы, и дети надеялись, что он их заберет из приюта, а он ни разу даже не навестил их. Дети очень хорошие, спокойные, добрые.
Вдруг практически одновременно приходит информация, что и на Ярослава, и на Серёжу нашлись кандидаты на усыновление. Сначала с Ярославом едут знакомиться. Очень солидная семья, потерявшая от онкологии взрослую дочь. Родители пообещали ей, что усыновят ребенка. Супруг хотел мальчика не маленького, чтобы воспитать наследника. Когда пара просматривала анкеты детей на портале dadomu.by, Ярослав понравился обоим.
У мальчика от радости и счастья “сорвало крышу”, он решил, что ухватил Бога за бороду, бесконечно хвастался перед всеми, какие у него крутые мама и папа. Я должна была отреагировать на такое поведение. Честно рассказала ему, что бывает и отмена усыновления, поэтому не только будущим родителям нужно стараться для него сделать семью, но и он должен стараться, чтобы у него была семья и будущее с этой семьей.
Второй мальчик не хотел быть усыновленным. Он очень привязан к сестре и до последнего ждал, что папа заберет их. Я объясняла, что папа их любит, но, к сожалению, оказался слабее обстоятельств. Проговаривали с Серёжей перспективы его дальнейшей жизни в новой семье: ему не обязательно называть усыновителей мамой и папой, не нужно бросаться к ним на шею. Его усыновители, как и усыновители Ярослава, также пережили смерть ребенка. Хотят усыновить мальчика, дать ему образование и всё, на что способны любящие родители.
Я честно обрисовала Серёже картину, если он останется в нашей семье, рассказав, что с нами он будет только до определенного возраста. Да, мы поддерживаем воспитанников и дальше, но с усыновителями у него будет настоящая семья.
Он сильно переживал, что его заберут. Во время второй встречи с усыновителями дал согласие. Помню, после суда сидели, ждали решения, он вцепился в мою руку и говорит: “Мама, когда поедем домой, я уже кушать хочу”. И я понимаю, что сейчас сорвусь, заплачу. Говорю ему: “Серёжа, ты заметил, что я была строгой с тобой в последнее время? Я это делала специально, чтобы ты не так сильно хотел с нами оставаться”.
“Теперь понял, — говорит, а сам еще крепче руку мою сжимает. — Ты останешься с Костей и Леной”.
Глазами показываю усыновителям, чтобы они забирали его, а он не отпускает. Еле сдерживая слезы, пересекла холл, потом разрыдалась… Он нам еще всё лето звонил, сестра его переживала долго разрыв. Много с ней разговаривали, объясняли, что брат не оставит ее никогда, у него всё будет хорошо, что они обязательно будут общаться. В этом я не сомневаюсь.
Включаю плохого полицейского
И на такое приходится иногда идти (улыбается). Приведу пример. Жила у нас в семье девочка практически с рождения. Когда ей исполнилось пять с половиной лет, ее маму лишили родительских прав. Я не скрывала, что девочка приемная. Но я для нее мама, которая все годы была рядом.
Приехали усыновители, мы познакомились. Потом они приехали через четыре дня, привезли ей подарки, мы все вместе общались.
В следующий раз они пошли в парк, играли, а я была в поле видимости. И постепенно, словно по спирали, ребенок всё дальше и дальше от меня, а усыновители всё больше с ней, исполняют ее желания.
Когда усыновители дают согласие забрать ребенка, включается моя роль плохого полицейского. Я становлюсь чуть строже с ребенком, например, он просит меня что-нибудь купить, а я отказываюсь сделать это, зато усыновители покупают. Это делается специально, чтобы ребенку было легче оторваться от приемной семьи, где ему хорошо.
Если не хочешь разочаровываться…
Была в нашей семье девочка почти десяти лет. Прежде чем оказаться у нас, ей пришлось за год поменять несколько школ, потому училась она слабенько. Приехали кандидаты в усыновители. Мужчина задает девочке первый вопрос: “Какой у тебя средний балл в школе?”
Та честно отвечает: “Четыре с половиной”.
“У нас ты первую четверть закончишь на шестерки, а то и на семерки”, — говорит он.
Нас супругом такой подход очень насторожил, а девочка вообще испугалась и не захотела больше с ними встречаться. Я разговаривала с кандидатами по телефону, объясняла, что нужно время, чтобы найти подход к ребенку, не стоит ставить такие высокие планки перед ней.
Через день они позвонили и отказались, заявив, что девочка любит меня, а их не любит. И вообще, они поддались эмоциям и могли сделать неправильный шаг.
В тоже время были супруги, которым эта девочка очень понравилась по фотографии, но они сразу честно сказали, что хотят ребенка 3—5 лет.
Одно из моих любимых выражений — “Если не хочешь разочаровываться, не надо очаровываться”. Когда я усыновила первого мальчика, тоже решила, что он будет отличником. Мои кровные дети хорошо учились в школе, никаких вопросов к ним не было, а тут понимаю, что мальчишка плохо запоминает, не так быстро схватывает. Думаю, это же моя недоработка. Давай с ним больше заниматься. Месяцев пять я ребенка давила учебой. А потом как-то зашла вечером в спальню, посмотрела на него и поняла, что люблю его независимо от способностей. Какая разница: справляется или не дотягивает, спортсмен или отжаться не сможет, красавчик или совсем обычный. Я люблю его без всяких условий, и мы будем просто жить, просто учиться и быть счастливыми!
Марина ЖДАНОВА
Фото из семейного архива
